Об особой роли забытого российского дипломата в подготовке революции в Монголии 

Откуда он, почему мы ранее ничего о нем не знали? Как складывались первые дипломаические отношения в новой Монголии ? На эти вопросы мы попросили ответить доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН Леонида Владимировича Кураса. 

– Леонид Владимирович, а давайте напомним нашим читателям о героях революции и о том непростом периоде.

– Прежде чем мы назовем имена архитекторов Монгольской революции 1921 года, необходимо вспомнить, что в этом году мы отмечаем еще одну славную дату – 110 лет Синьхайской революции, в результате которой Внешняя Монголия обрела новый статус – получила широкую автономию в составе республиканского Китая. И в этом величайшая заслуга уполномоченного Российской империи в Монголии, профессионального дипломата Якова Ивановича Коростовца. Именно ему принадлежит заслуга подписания в 1912 году Соглашения с Монголией, в результате чего Монголия стала субъектом международного права. Нелишним будет заметить, что в 2014 году, во время визита Президента России В. В. Путина в Монголию, там был установлен памятник российскому дипломату.

Что касается героев Монгольской революции 1921 года, они все на слуху. Прежде всего, это знаменитая «монгольская семерка»: С. Данзан, Х. Чойбалсан, Д. Бодоо, Д. Чагдаржав, Д. Сухэ-Батор, Д. Догсом и Д. Лосол, стоявшие у ее истоков. Их жизнь и вклад в революцию, национально-государственное и партийное строительство Монголии получили достойное освещение. Деятельность российских партийных функционеров, коминтерновцев, дипломатов и бурятских национальных демократов, сыгравших большую роль в осуществлении Монгольской революции, также широко описана в российской и монгольской историографии. Особенно выделяется деятельность первого председателя Центросибири, председателя Совмина и министра иностранных дел ДВР, заместителя председателя Сибревкома Б. З. Шумяцкого, награжденного монгольским орденом Красного Знамени №1, и первого председателя Бурятского национального комитета, руководителя монголо-тибетского отдела секции восточных народов Коминтерна, будущего председателя Реввоенсовета МНР Э-Д. Ринчино. 

Однако об Отто Ивановиче Макстенеке, первом уполномоченном Народного комиссариата иностранных дел РСФСР в Монголии, который внес существенный вклад в укрепление дружбы между Советской Россией и Монголией, разгром Азиатской дивизии барона Унгерна и победу Монгольской революции 1921 года, мы не находим ни строчки ни в трехтомном «Дипломатическом словаре», ни в энциклопедиях по истории Октябрьской революции и Гражданской войны в СССР. О нем имеются лишь скудные сведения, помещенные в «Мартирологе жертв политических репрессий, расстрелянных и захороненных в Москве и Московской области в 1918 – 1953 гг.», где ни единым словом не упомянута его работа на поприще дипломата.

– Он был репрессирован и расстрелян?

– Да, но об этом расскажу позже. Я просто упомянул, что в деле по обвинению Макстенека в контрреволюционной националистической деятельности группы латышей по ст. 58–10–11 УК РСФСР также нет ни слова о его пребывании на посту уполномоченного Советской России в Монголии.

Видного советского дипломатакитаиста М. И. Казанина и в работе крупного государственного деятеля и военачальника Монголии Х. Чойбалсана. И лишь год назад появилась первая публикация о деятельности О. И. Макстенека на посту уполномоченного НКИД РСФСР в Монголии.

В июне 1920 года две монгольские подпольные антикитайские группы «Консульский холм» (Д. Бодоо и Х. Чойбалсан) и «Восточное хурэ» (С. Данзан, Д. Догсом, Д. СухэБатор) объединились в Монгольскую народную партию (МНП). Ее лидеры решили обратиться за помощью к Советской России. В свою очередь, интерес РСФСР к установлению связей с Монголией был обусловлен не только географической близостью. Он имел более глубокие причины. Во-первых, советские руководители осознавали стратегическое значение Монголии: в деле распространения коммунистических идей ей отводилась роль плацдарма революции в Азии. Во-вторых, интерес к этой стране подогревался стремлением к возмещению огромных потерь в Гражданской войне за счет монгольских ресурсов. Партийные и государственные органы РСФСР и ДВР, на территории которой происходила значительная часть описываемых событий, стремились содействовать монголам в борьбе с китайскими захватчиками, а в более широком плане — в утверждении в государстве революционных начал.

В марте 1918 года Советская Россия сообщила правительству Монголии о том, что отказывается от всех прежних договоров царского времени и готова к равноправным отношениям. В августе 1919 года с советской стороны поступило новое обращение к правительству и народу Монголии, в котором за последним признавалось право самостоятельно устраивать государственную жизнь и предлагалось установить дипломатические отношения. В марте 1920 года в Ургу прибыл сотрудник Сибирского бюро ЦК РКП(б) Н. Г. Буртман, который разъяснил монгольским революционерам суть политики большевистской партии. А в мае 1920 года в Ургу приехали советские представители во главе с сотрудником Сибирского бюро РКП(б) С. С. Борисовым. Тогда же у монгольских революционеров возникает мысль направить делегацию в Россию для переговоров. 25 июня того же года на Учредительном собрании МНП такое решение было принято: сначала планировалось отправить С. Данзана и Х. Чойбалсана, за ними – Д. Бодоо и Д. Чагдаржава, а чуть позднее – Д. Сухэ-Батора, Д. Догсома и Д. Лосола.

– Когда заработало представительство «министерства иностранных дел» Советской России в Монголии? И где?

– В июне 1920 года в пограничном городе Троицкосавске начало работать представительство Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) Советской России в Монголии. Уполномоченным НКИД РСФСР в Монголии и был назначен Отто Иванович Макстенек. Однако он не был пропущен китайскими оккупационными властями в Ургу и был вынужден остановиться на границе, в Троицкосавске. Обосновавшись здесь, он приступил к налаживанию контактов с монгольскими революционерами и организации их связи с представителями советской власти и Коминтерна в Сибири.

О. И. Макстенек был первым официальным лицом, принимавшим монгольских делегатов. О его работе с монголами можно узнать из доклада «Итоги деятельности уполномоченного Наркоминдел в Монголии О. И. Макстенека за время с 1 июня 1920 года по март 1921 года», заверенная копия которого хранится в Центральном архиве внешних сношений Монголии. В докладе говорилось, что организационная работа дипломата началась со знакомства с С. Данзаном и Х. Чойбалсаном, прибывшими к нему с письмом от создателя в Урге нелегальной большевистской организации М. И. Кучеренко в середине 1920 года. Именно О. И. Макстенеку было озвучено обращение делегации представителей монгольского народа и МНП с просьбой «начать переговоры с правительством Советской России для оказания помощи Монголии в ее борьбе за освобождение».

В ответ О. И. Макстенек выразил уверенность, что монгольский народ обретет независимость. При этом он извинился за то, что не может принять делегацию официально как представителей монгольского народа ввиду нелегальности положения МНП «при теперешних обстоятельствах международной политики». Тем самым уполномоченный подчеркнул: международное положение РСФСР таково, что она не может напрямую контактировать с представителями нелегальной монгольской партии, поскольку эти действия могут вызвать нежелательную реакцию со стороны Китая, США и Японии.

Так ДВР приобретала статус не только «буфера», но и «конспиративной квартиры», Троицкосавск становился форпостом будущей монгольской революции, а самому Макстенеку отводилась особая роль. В «Краткой истории возникновения национальной революции монгольского народа» подчеркивается, что С. Данзану и Х. Чойбалсану было поручено «…встретиться с консулом Макстенеком, получить указание о дальнейшем пути, по прибыванию на отправленное им место ставить его в известность о своих делах с дальнейшей передачей в Ургу».

– Ничего себе?! То есть уполномоченный НКИД РСФСР был осведомлен обо всех делах монголов?

– Он имел постоянную связь с Я. В. Гембаржевским и М. И. Кучеренко – членами Информационного бюро советских граждан в Монголии, расстрелянных унгерновцами в 1921 году. Кстати, М. И. Кучеренко был побратимом с Д. Сухэ-Батором. Поэтому О. И. Макстенек знал о цели приехавших и собирался отправить их в столицу ДВР Верхнеудинск. В ожидании парохода из Верхнеудинска С. Данзан и Х. Чойбалсан провели еще несколько дней в Троицкосавске, ежедневно они бывали у О. И. Макстенека и осуществляли приготовления к дальнейшей поездке. В свою очередь, уполномоченный вплотную занимался вопросами отправки их, находясь в прямой связи с председателем Совета министров ДВР Б. З. Шумяцким. Поэтому О. И. Макстенек отправил монголов без сопроводительного письма, указав лишь адрес, по которому им следовало прийти.

5 ноября 1921 года в Москве было подписано Соглашение между правительством РС ФСР и правительством Народной Монголии об установлении дружественных отношений

Вторая группа делегатов – Д. Бодоо и Д. Чагдаржав – прибыла в Троицкосавск в начале августа. Вместе с ними ехали С. С. Борисов и Ц. И. Дашепылов. При встрече с О. И. Макстенеком Д. Бодоо и Д. Чагдаржав вручили ему «Обращение от представителей монгольского народа и Народно-революционной партии Внешней Монголии», в котором говорилось, что в Советскую Россию отправляется правомочная делегация от всего монгольского народа с целью установления прочной связи между революционным народом Российской Республики и Монголией, выяснения отношения Советской власти к Монголии в ее борьбе за освобождение.

Третья группа монгольских делегатов – Д. Сухэ-Батор, Д. Догсом и Д. Лосол – прибыла в Троицкосавск 8 августа 1920 года. Их встретили О. И. Макстенек и представитель Дальневосточного секретариата Коминтерна И. А. Сороковиков. Делегация привезла «Письмо князей и лам Внешней Монголии». С этим документом Д. Сухэ-Батор, Д. Догсом и Д. Лосол, прибыв в Иркутск, обратились к Сибирской миссии ЦК РКП(б) и Советскому правительству. Таким образом, с 4 июля по 10 августа 1920 года Троицкосавск был местом приема трех групп монгольских делегатов, где они отрабатывали все организационные вопросы с уполномоченным НКИД РСФСР О. И. Макстенеком, а затем с его помощью направлялись в Верхнеудинск для встречи с руководством ДВР.

– А что же было потом, когда монгольскую границу пересекла дивизия Унгерна?

– Действительно, 2 ноября 1920 года на востоке, в местности Гилбэр, монгольскую границу пересекла Азиатская конная дивизия барона Унгерна, который при помощи монголов 4 февраля 1921 года освободил Ургу от китайских войск. Победа Унгерна над китайцами во многом была обеспечена монгольскими войсками, мобилизованными по указу Богдо-хана. В результате был освобожден и вновь возведен на трон Богдэ-гэгэн, восстановлена монгольская автономия, а барон на короткое время превратился в национального героя Монголии. К нему стремились разрозненные белогвардейские части, отошедшие на территорию Монголии, а на севере сконцентрировались китайские войска. Сложившаяся ситуация в Монголии вынудила оставшихся в Иркутске делегатов МНП обратиться 2 ноября 1920 года в Секцию восточных народов Коминтерна и через нее к российским властям с просьбой о введении советских войск в Монголию для борьбы против оккупантов, хотя председатель Сибревкома И. Н. Смирнов был против ввода частей Красной армии и ДВР в Монголию.

17 ноября 1920 года в Иркутске состоялось совместное совещание советских и монгольских революционеров. На нем было принято решение о подготовке вооруженной борьбы против китайских войск в Монголии. Перед революционерами были поставлены задачи: провести разведку мест дислокации китайских войск и белогвардейских отрядов, организовать пропаганду среди монгольского населения о необходимости вооруженной борьбы против иноземных захватчиков, проводить работу по объединению сил национально-освободительного движения, создать народно-революционную армию. А уже 7 декабря 1920 года в Сибирскую миссию НКИД РСФСР ушла телеграмма О. И. Макстенека о воззвании Богдо-хана, запрещающего монголам присоединяться к белым.

В конце 1920 года Макстенек отправляет в Сибирскую миссию поступившее на его имя «Обращение князя Туше-гуна Бейсе Цахарского хошуна Тушетухановского аймака Внешней Монголии к уполномоченному НКИД РСФСР с просьбой о защите и покровительстве», где говорилось о том, что развращенные чиновники нарушили исконные религиозные и национальные обычаи, с которыми монголы сроднились, производили аресты и притеснения более честных князей, чиновников и лам, противозаконным образом отбирали имущество у монгольского населения. Поэтому монголы, не в силах вынести создавшегося положения, организовали в Урге народную партию для объединения и отправили уполномоченных к Российскому Правительству с просьбой о помощи.

– И мы, конечно, эту помощь оказали? Как это происходило?

– 1 – 3 марта 1921 года в Троицкосавске на квартире О. И. Макстенека прошел первый съезд Монгольской народной партии. Съезд избрал ЦК партии, принял политическую платформу и поставил задачи предстоящей революции: ликвидация империалистического гнета, завоевание национальной независимости, установление народной власти, демократизация общественной жизни страны. Вскоре МНП вошла в Коминтерн в качестве сочувствующей партии. Тогда же начали формироваться первые четыре полка, положившие начало созданию вооруженных сил Монголии, вопросами вооружения и военного обучения которых занимался О. И. Макстенек. Кстати, сотрудники Кяхтинского краеведческого музея восстановили интерьер кабинета О. И. Макстенека, находящегося в Музее российско-монгольской дружбы (ранее – музей I съезда МНРП). Во время юбилейных торжеств поступило предложение об открытии мемориальной доски Отто Ивановичу Макстенеку.

Прошло буквально две недели, и 14 апреля 1921 года в адрес заведующего отделом Востока НКИД РСФСР Я. Д. Янсона уже была направлена телеграмма О. И. Макстенека о плане наступления на Ургу и первых успехах красномонгольских частей. Все это свидетельствует о том, что Отто Иванович держал в руках все нити информационной, финансовой, идеологической и военно-боевой составляющих национально-освободительной борьбы монгольского народа и осуществления революции 1921 года. О его заслугах свидетельствует следующий драматический факт: из протокола обыска за №10828 от 19 февраля 1938 года следует, что у О. И. Макстенека был конфискован орден Красного Знамени МНР, выданный ему с грамотой…

В октябре-ноябре 1921 года в Москве состоялись переговоры правительственных делегаций Советской России и Монголии, на которых монгольская сторона объявила о своих претензиях на статус Монголии как независимого государства. 5 ноября 1921 года в Москве были подписаны Соглашение между правительством РСФСР и правительством Народной Монголии об установлении дружественных отношений, протоколы об отказе России от концессий и экономических привилегий царского правительства в Монголии и о сотрудничестве в области судопроизводства. Стороны договорились обменяться дипломатическими и консульскими представителями.

31 мая первый монгольский посланник в Москве Даваа-гун вручил верительные грамоты председателю ВЦИК РСФСР М. И. Калинину. Первым послом Советского государства в Монголии стал Николай Маркович Любарский.

Таким образом, можно заключить, что Отто Иванович Макстенек, наряду со знаменитой монгольской «семеркой», которую мы упомянули в начале разговора, а также российскими партийными функционерами, коминтерновцами и дипломатами сыграл особо значимую роль в подготовке и осуществлении Монгольской революции. И об этом нужно знать и важно помнить этого человека.