Она – одна из немногих фотографов в мире, которые профессионально занимаются подводными съемками. погружалась с камерой в Арктике и Антарктиде, Азии и Океании, Африке и Европе, Северной, Южной, Центральной Америке. добывала невероятные кадры в самых холодных и теплых водах на земле.
Но больше всего экспедиций – их тридцать – организовала на Байкал, свой «неисчерпаемый» источник вдохновения. Ее снимки озера и его глубинных обитателей стали основой авторского фотоальбома «Байкал. Царство воды и льда», одноименной выставки, которая объехала Россию и Европу, и готовящихся международных проектов. Весной 2016 года Ольга Каменская, ее муж и партнер по съемкам Дмитрий вновь опускались под лед самого большого пресного озера на планете в поисках уникальных ракурсов.
После погружений мы встретились с ними в Иркутске.
Сила Притяжения?
– Ольга, какие впечатления от только что завершенного путешествия под байкальский лед?
– Невероятно, но сколько бы раз ни приезжал на Байкал, всегда найдется то, что тебя удивит. Обычно мы погружались на иркутской стороне, но на этот раз проехали по бурятскому берегу: Баргузинскому заповеднику, Забайкальскому национальному парку. Получилось все: и дайвинг с нерпой, и несколько подводных прогулок в поисках хариуса.
– Почему вас, путешествующих по всем континентам, так притягивает Байкал?
– Он необычен, загадочен, и его изучение – неисчерпаемая тема. А еще мы заметили, что каждый раз в последний день экспедиции обязательно оставляет зацепку, показывает: «Смотрите, у меня вот еще что есть», словно призывает вернуться сюда вновь.
Для нас поездки на это озеро уже давно переросли формат путешествия для удовольствия, превратившись в проект: фотографический, выставочный, исследовательский. И глубоко личный. Если первые четыре года мы отправлялись сюда только потому что душа звала, то теперь появились большие планы по видеосъемкам и выставкам.
– В какой момент это произошло?
– Мы снимали в свое удовольствие в 2007-2009 годы. И вдруг в кадр попал белек. Он поставил точку в наших «просто съемках». Мы поняли, что накопился материал, который надо оформлять. Так родился фотоальбом «Байкал. Царство воды и льда», куда вошли подводные и наземные фотографии. Потом была первая выставка. А параллельно мы стали снимать золото Байкала: осенние виды, оттенки в водорослях и окраске рачков.
Байкальские проекты начали менять нашу жизнь: если сначала мы дали им творческий импульс для движения, то теперь они ведут нас за собой. Так, первая экспозиция, проехав всю страну от Калининграда до Южно Сахалинска, отправилась путешествовать по миру и начала притягивать к себе новые идеи. Первый результат – необычная выставка в Швейцарии совместно с фотографом, снимающим озера Европы. Нас удивил его стиль, представляющий собой нечто среднее между фотографией и живописью, его – наши съемки подводной жизни Байкала.
– Представляю его эмоции, ведь даже для нас, живущих рядом с Байкалом, ваши фотографии – это открытие его заново: с иного ракурса, с ранее неиспытанными от него чувствами, с другим восприятием от знания, что происходит «внутри», под ровной или штормящей поверхностью.
– Скажу больше: фотографии подводного и подледного мира Байкала – открытие не только для вас, но и для специалистов. О байкальских глубинах известно мало, потому что подводных материалов нет. Увидев наши съемки и узнав о нашей работе, ученые ухватились за возможность заглянуть в недосягаемую глубину, и теперь каждое наше погружение превращается в исследование, сотворчество с лимнологами. Это увлекательно и полезно, потому что итоги сотрудничества оформляются во все новые научные проекты. Например, в январе 2017 года исполнится 100 лет со дня образования Баргузинского заповедника, старейшего в России. К этой дате мы готовим выставку и материалы.
Чем больше узнаем о Байкале, тем больше возникает идей. Одна из них – через подводную съемку озер в разных частях света раскрыть уникальность этих водоемов, их своеобразие и непохожесть друг на друга.
– Попробовать «опуститься» в Байкал может любой гость Байкальского музея в Листвянке, где есть модель подводного аппарата, имитирующая достижение максимальной глубины. Вы уже сравнивали ощущения от виртуального и реального погружения?
– Когда бываю в музее, часто захожу в эту «комнатубатискаф» и «начинаю спуск». Все сделано достаточно натурально. К слову, в одном из залов два года висит наша экспозиция, мы подарили ее Байкальскому музею после «гастролей» по России.
«Лед на Байкале – явление особенное»
– С такой интригующей фразы начиналась глава о прелестях зимнего Байкала в одном популярном путеводителе. Вы много снимали в Арктике и Антарктиде, насколько отличаются толщи замерзшей воды в разных частях света и как по сравнению с ними проявляется индивидуальность льда нашего озера?
– О, лед на Байкале невероятный, такого нет ни в Антарктиде, ни в Арктике (там господствуют айсберги, состоящие из плотного медленно тающего спрессованного снега разного цвета). Чаще мы смотрим его в марте, когда он находится в особом состоянии, на грани прочности и готовности рассыпаться под лучами солнца. Он специфический: слабо минерализованный, прозрачный. Два года назад на Ушканьих островах мы наблюдали за тем, как к берегу на высоту двухэтажного здания прибило льдины по 3040 сантиметров толщиной. Как в них преломлялся свет! Завораживающее зрелище.
Сквозь байкальский лед в метр толщиной, словно через стекло, отлично все видно вверх и вниз. Когда показываешь людям фото и говоришь, что это снято через метр застывшей воды, многие сначала верят с трудом, а потом восторгаются, как и мы, вновь и вновь возвращающиеся к такому чуду.
Поняла, что не могу не снимать»
– На вашем сайте есть интересный рассказ о том, как Вы увлеклись подводными съемками после того, как однажды нырнули на отдыхе в Австралии. Там есть загадочная фраза: «Я поняла, что не могу не снимать». Что Вы там увидели?
– Тогда я только начинала заниматься дайвингом и полетела в Австралию смотреть на китовых акул (тогда было всего однодва места, где это можно было сделать). Первое же погружение – и впечатление от окружившей меня красоты оказалось настолько велико, что пришлось бежать покупать одноразовую камеру, чтобы хоть както ее зафиксировать. Сделала и поймала себя на мысли, что я должна не только это снять, но и показать людям. Дальше все понеслось, как снежный ком: накупила камер и снимала, снимала. Привезла домой кучу одноразовых мыльниц, выложила перед семьей и сказала, что хочу нормальный фотоаппарат для съемок, ведь совершенство природы надо снимать достойно.
Аппарат мы приобрели, но, естественно, я понимала, что для съемок, о которых мечтала, нужны специальные знания. Поучилась на курсах, получила сертификат, начала тренироваться сама и присоединялась к фото турам. После нескольких, почувствовав силы, отправила снимки на конкурс, отпраздновала первую маленькую победу и купила другую камеру с большими возможностями.
Важно изначально понимать, что невозможно прийти, послушать опытных фотографов и всему сразу научиться. Все нужные тебе знания приобретаются исключительно с опытом, ведь под водой все не так, как при наземной съемке: по сравнению с ней, у тебя мало времени, за которое надо успеть и погрузиться, и увидеть, и снять, да еще когда объект движется и находится в родной стихии, а ты нет. Сколько бы ни снимала, все равно буду учиться. Мой принцип работы поддерживает моя жажда творчества: чем больше ныряю, тем больше идей приходит в голову – и сразу планирую другую поездку. Получается постоянный процесс обучения. Бесконечно необходимый для реализации моего желания показывать красоту мира людям.
«Когда ты не должен выйти из воды без результата»
– Как Вы настраиваетесь на подводную съемку?
– Поразному. В Байкал ныряешь, как домой, вне зависимости от волн, погоды, температуры. Это как гулять по знакомым улицам. Если же места новые, всегда переживаю: условий не знаю, непонятно, что ждет. Когда снимать предстоит для когото по заказу, еще и груз ответственности давит, ведь если погружаешься для науки, по просьбе заповедника, то не должен выйти из воды без результата (кстати, только на Байкале мы работаем непосредственно с учеными, в другие акватории погружаемся по просьбе агентств, сотрудничающих с научными журналами или исследовательскими командами). Поэтому за час до погружения надо мобилизоваться, абстрагироваться от всего – и делать.
Мне меньше всего хочется снимать то, что уже снимали. Например, если известно, что вот тут принято фотографировать расчудесных рыбокмандаринок, точно знаю: в мой объектив они не попадут. Плодящиеся фотографии – это не мое. Мне в этой акватории (которую, конечно, до поездки досконально изучу) будет интересно найти чтото свое, уникальное.
– Всегда получается?
– Стараюсь. Это увлекательно: в известном месте найти чтото необычное. Пусть это будет не живность, но даже тот же привычный коралл можно снять поразному. Это как на земле: можно увидеть лужу и равнодушно пройти мимо, а можно увидеть отражающееся в ней облако, солнце, луч, листик – и получится художественная фотография.
– Среди тысяч съемок под водой какие для Вас стали особенными?
– Все особенные, о которых просят и которые тщательно просчитываем, ведь просто на удачу в таких съемках рассчитывать не приходится. Знаете, люди делятся на везучих, талантливых и трудолюбивых. Везением можно «притянуть» акулу. Талантом – хоть где найти сюжет. Трудолюбием – добиться результата, несмотря ни на что. Вот многие считают, что сфотографировать рыбу под байкальским льдом невозможно, потому что ее там нет. Но я делаю это: да, тратя время на поиск, придумывая, как сфотографировать того же хариуса, налима. И получается.
«Впечатлений в холодной воде больше»
– Чем отличаются впечатления от погружений в разных частях мира?
– Все поездки делятся для нас с Дмитрием по температуре погружений: в теплую и холодную воду. В теплой – это отдых и наслаждение съемкой среди цветных рыбок. В холодной, в которой много времени не проведешь, - это чаще всего исследование, когда надо сразу мобилизоваться, думать, фиксировать. При этом впечатлений в холодной воде на порядок больше. Как показывает опыт, живности в ней ничуть не меньше, цвета не тусклее, а даже ярче при определённом свете.
Каждое погружение в холодную воду – это экспедиция с неизвестным результатом, но когда он получается, это супер. Поэтому Норвегия с Антарктидой нас больше притягивают. Эти неизведанные места, откуда подводных фотографий немного или совсем нет. Например, айсбергов снизу мало снято. Это рискованный процесс: он же огромный, непредсказуемый, качается, переворачивается. Зато эмоции от его съемок зашкаливают.
Арктика и Антарктида в чемто созвучны с Байкалом, но в них нет его суровости и жесткости. Экстремальнее него, пожалуй, только съемки на Южном полюсе, где живут королевские пингвины.
– Если вы отправляетесь на глубину без стороннего заказа на съемку, для себя, каждый раз заранее формулируете, что хотите сделать, или идеи и проекты появляются после просмотра материала?
– Перед погружением в Байкал всегда планируем результат, четко определяем, что хотим снимать под свое внутреннее задание. А когда погружаемся во время путешествий по миру, такого азарта нет. Мы следуем общей определенной для себя миссии: все, что снимается, потом оформляется в какуюто тему, художественную или чаще научную, потому что мы спускаемся с камерами в местах, о которых у ученых очень скудные данные, и каждый новый снимок – это задокументированный факт об особенностях среды, флоры и фауны определенной части океана, моря, озера, реки, а не просто красивая картинка.
Хотя и просто как красивые картинки наши фотографии более впечатляюще действуют на детей и студентов, чем рассказы и долгие телепередачи. Я отмечаю это всякий раз, разговаривая с молодыми посетителями наших экспозиций. Фотографии, показывающие прелесть мира, его вдохновляющие образы и черты – произведения искусства, они заряжают положительными эмоциями и обостряют внимание к окружающему миру, исподволь приучая его беречь, делая такое отношение естественным и привычным. И чем больше такой визуальной красоты будет в жизни людей, тем меньше будет и пожаров, и других техногенных катастроф.
Когда люди, посмотрев экспозицию, говорят тебе, что лучше на выставку прийти, чем пять минут телевизор смотреть, душа расцветает, разворачивается, и хочется творить. Хоть в холодной, хоть в теплой воде.
– Как подводные съемки повлияли на Ваше мировоззрение?
– Я поняла, что подводный мир очень хрупок и раним. Наземная съемка даже видов, находящихся на грани исчезновения (тигров, леопардов), не вызывает у меня трепета. Может, потому, что подводный мир более мелкий. Занимаясь макросъемкой, видишь его детали, физически ощущаешь его беззащитность. Именно в воде я ясно осознала факт, что оттуда пришла вся наша наземная жизнь, что все, связанное с водой, первично. Если то изначальное водное мы не будем беречь, то и здесь, на суше, тоже все изменится.
Анна ВаженинА
Фото Ольги Каменской
Все авторские права защищены
